Но я хочу рассказать об одной важной работе, которую осуществлял Детский Фонд под руководством моей матери. Речь идет об усыновлении и удочерении абхазскими семьями детей кавказского происхождения из детских домов Москвы и Санкт-Петербурга. Нелли Тарба договорилась с директором одного из московских  детских домов, что таких детей будут забирать семьи из Абхазии, которые хотят  воспитать их  как своих детей. Директор откликнулась на это предложение, так как  понимала, что даже самый комфортабельный  детский дом не может дать детям того, что может дать семья.  

В ДФА был список желающих взять на воспитание  ребенка. При этом семьи в основном хотели усыновить мальчиков. К примеру, одна  семья, в которой было пять дочерей,  усыновила мальчика. Мне неловко говорить  о своей матери,  но я все же  считаю, что с ее стороны это был подвиг.  Она брала на себя очень большую ответственность, но я ни разу не слышала, чтобы у этих семей были какие-то проблемы с усыновленными детьми; все они уже выросли и многие имеют уже свои семьи.

Несмотря на все сложности со связью (ведь тогда не было ни интернета, ни мобильных телефонов), мама находилась на постоянной связи с детдомами, порой сама выезжала в Москву. Её главной целью было способствовать    увеличению численности абхазов на своей родине.  

Вы знаете, в роддоме всегда бывают случаи отказа от новорожденного. В роддоме работала известный детский врач Галина Черкезия. Она могла позвонить поздно ночью или рано утром и сказать, что родился ребенок, от которого отказалась мать. Тогда моя мать приезжала в роддом и говорила врачам, что родившегося ребенка заберет семья. Понимаете, чтобы такое сделать, необходимо было иметь очень высокий авторитет и пользоваться уважением среди людей. В конце концов, надо было быть просто очень смелым человеком. Глубоко сомневаюсь, что я смогу сегодня добиться того, чего добилась Нелли Тарба, возглавляя Детский фонд  Абхазии в непростое советское время.

Сегодня у нас действует закон о здравоохранении, в котором есть статья, запрещающая искусственное прерывание беременности. Я выступала против этого запрета, но это не означает, что я пропагандирую искусственное прерывание беременности. Просто я считаю, что у семьи должен быть выбор – оставить ребенка или нет. Семья должна иметь экономические возможности вырастить детей и дать им достойное образование. Этот запрет имел крайне негативные последствия. Женщина, у которой были медицинские показания к прерыванию беременности, погибла, родив ребенка.

Мы все помним про мартовскую наступательную операцию 1993 г.. До 80% погибших ребят были неженаты. Нашему генофонду во время войны был нанесен серьёзнейший удар, от которого нам трудно оправиться до сих пор.

Я вам расскажу такой случай. В дни, когда мы узнали, что наш двоюродный брат Арзамет Тарба погиб, в селе Дурипш недалеко от дома моего дяди в кустарнике нашли мертвого грудного мальчика. Видимо он родился незаконнорожденным, и его оставили там. Тогда мой дядя сказал, что лучше бы оставили этого ребенка на пороге его дома. Он решил бы, что Бог забрал у него сына, но дал  ему  этого ребенка. То есть, во время войны, когда мы были на грани исчезновения, какая-то абхазская семья смогла совершить такой тяжкий грех и лишить жизни  это невинное создание.  Для них «честь семьи» оказалась  превыше всего.  Я согласна, что честь превыше всего, но есть жизнь, на которую ты не имеешь права покушаться. Никто не имеет права никого лишать жизни.  Эскалация жестокости по отношению к женщинам, всплеск которой мы видим сейчас,  мне абсолютно не понятна. Это выше человеческого понимания, когда отец может повесить свою дочь, брат убить беременную сестру, или муж избивает жену, а то может и застрелить. И, как правило, это проходит безнаказанно.  Мы с коллегами, друзьями часто об этом думаем и задаемся вопросом, почему так происходит. Честно скажу, мы даже иногда думаем: хорошо, что наши отцы не видят то, что творится сегодня. Мне кажется, что иногда это происходит из-за падения культурного уровня в том числе. У нашего народа всегда был инстинкт самосохранения и природный ум, который помогал  нам не исчезнуть с лица земли,  сохранить Абхазию,  несмотря на трагические события, которыми полна история абхазского народа.

Возвращаясь к работе ДФА, надо сказать, что когда моя мать стала Почетным Председателем фонда, организацию возглавила моя сестра Аида, имевшая опыт социальной работы в международных организациях. Тогда была издана книга «Война глазами детей», Фонд сотрудничал с международными организациями, такими как: МККК, «Врачи без границ» и др. Эти организации, в свою очередь, брали в  Детском Фонде списки многодетных, малоимущих семей и оказывали им  помощь. 

К примеру, в свое время представитель «Программы Добровольцев  ООН»  немец Мартин Шумер при встрече с мамой спросил, чем может помочь. Нелли Тарба  рассказала ему  про  одаренную девочку – шахматистку, которой в Москве после соревнования сказали, что она достигла бы больших успехов, если получила бы соответствующее образование. Мартин Шумер оказал этой семье финансовую поддержку, чтобы девочка прошла специальное обучение, даже теплую одежду привез.

ДФА под руководством Аиды Ломия также сотрудничал с Ассоциацией Евангельских христиан-баптистов Абхазии. Организация завезла рождественские подарки от детей из США и их раздали 14 тысячам детишек  Абхазии.

А-И: Над какими проектами Фонд работает сейчас?

А. Ломия: Вы знаете, когда встал вопрос о том, что Детский Фонд Абхазии   должен быть закрыт, его и закрыли, я заново зарегистрировала его в 2015 году и возглавила.  Почему я сделала это? Во-первых, в память о моей матери и сестре, которые все трудные годы оказывали поддержку людям, оказавшимся в тяжелом положении во время войны и после нее.  Во-вторых, на территории бывшего Советского Союза нет страны, где не было бы Детского Фонда. Вот и мы решили, что и в Абхазии Фонд должен продолжать работать.

Целенаправленно заниматься гуманитарной деятельностью, как это делает благотворительная общественная организация «Киараз», мы не можем. Я понимаю, что реальность такова, и это не простое дело.  Но мы сотрудничаем с “Киараз”, а также с Движением «Матери Абхазии за мир и социальную справедливость»,  помогаем  людям по мере возможностей.  Нам, в свою очередь, оказывают поддержку близкие и друзья.  Летом нам перечислила деньги от своего концерта заслуженная артистка Абхазии Марина Шамба. Из Санкт-Петербурга Белла Джения привезла одежду для девочек, и вся эта одежда была передана в Сухумский лицей-интернат и Сухумскую вспомогательную школу. Мир не без добрых людей!

Сегодня в Абхазии нет организации, занимающейся защитой прав несовершеннолетних - подростков, вступивших в конфликт с законом.

Мы, конечно, не говорим, что у нас повальная криминализация несовершеннолетних. Такого нет. Однако, по данным МВД, зафиксировано 74 случая. Для такого маленького государства как наше, это серьезный показатель.  Дети - наше будущее, и относиться к ним надо как к своим, даже если эти дети в силу разных жизненных обстоятельств оказались за чертой бедности или на улице  и преступили закон.

В Следственном изоляторе оказываются дети из малоимущих, неполных, неблагополучных семей. Если бы у них были влиятельные родственники и большие деньги, они бы там не оказались.

Приведу один пример из сегодняшней практики Детского Фонда. Одного несовершеннолетнего мальчика обвиняют в воровстве. Однако обвинение мальчика основано лишь на его собственном признании, полученном с использованием неправомерных действий и под психологическим давлением на подростка. Отпечатков пальцев мальчика нет, свидетелей произошедшего нет, даже не была проведена товароведческая экспертиза. Понимаете, для выяснения обстоятельств преступления существуют определенные законные методы. К тому же, не стоит забывать о презумпции невиновности. Если после того, как ребенка привели в милицию, не вызывают адвоката, родителя или опекуна, и через три часа на столе следователя появляется признательное показание, я считаю это верхом несправедливости и противозаконности. Наша организация пригласила адвоката по делу этого подростка. Но пока идет судебное разбирательство, он сидит в СИЗО.  Вы знаете, что у нас нет исправительно-трудовой колонии ни для взрослых, ни для подростков. Совершившие преступления содержатся в СИЗО или ИВС, а там в лице этих подростков растет поколение настоящих преступников. Я не говорю, что там сидят только уголовники, но в основном, именно они. Подростки вместо исправления, коррекции, оказываются в тюремном заключении, и их «учителями» порой становятся оголтелые преступники, для которых нет ничего святого. Неужели у нашего общества нет сил и возможностей убедить молодежь в том, что  «авторитет» так называемых «воров в законе» это преступный авторитет, это не то, чему должна подражать молодежь.

Скажите, можно за спиннинг, который вернули, приговорить несовершеннолетнего к четырем годам лишения свободы или за  планшет -  к шести c  половиной  годам?  Зато люди, укравшие миллионы, могут ходить на свободе, с ними все здороваются, и попробуй им что-то сказать. Поймите, я не защищаю преступления, и этого ребенка в том числе. Но люди преступного мира находят подход  к таким подросткам. Каким  и  с какими понятиями этот ребенок выйдет из тюрьмы? Когда мне говорят, что для создания колонии у нас мало детей,  я всегда отвечаю: «Слава Богу, что мало!». Пусть это будет маленькая колония, но там должны объяснять оступившемуся подростку,  что это не тот путь, по которому надо идти по жизни. Надо  работать с трудными подростками,   прилагать усилия к тому, чтобы они больше не ступали на скользкий путь нарушения закона. 

Есть еще направление в деятельности Фонда, о котором я хочу рассказать.

Уже второй год мы занимаемся популяризацией прав человека среди подростков и молодежи, используя возможности социальных сетей и СМИ. Мы выпустили ряд буклетов, создали ролики. Почему возникла эта идея? У меня вызвал опасения националистический настрой молодых людей в соцсетях, неприятие ими   спокойного диалога, унижение достоинства другого человека, отказ собеседнику в праве на свое собственное, отличного от твоего, мнение.

Мы - многонациональная страна, и во все времена абхазы вели себя достойно. Поэтому мы и пронесли до наших дней морально-этический кодекс «Апсуара», который сегодня некоторыми неправильно интерпретируется. Знаете, если прочитать труды наших ученых, то становится понятно, что следовать «Апсуара» не так-то и легко. Некоторые говорят, что на первом месте должно быть «Апсуара», а потом уже права человека.  Так вот я бы хотела спросить: «Апсуара - это что? Оно, что, без человека?» В основе «Апсуара», не устаю повторять, лежит  уважение к достоинству другого человека.

У нас действует «Дискуссионный клуб», куда приходит молодёжь в возрасте от 17 до 22 лет. К сожалению, многим не хватает знаний в сфере  прав человека, ощущается дефицит общения в подобных  аудиториях. При этом от встречи к встрече становится заметным, что ребята раскрепощаются, свободнее дискутируют друг с другом. Обсуждают важные проблемы. Считаю, что тренинги по правам человека должны проводиться на постоянной основе, и гражданскому образованию в школах надо уделять  огромное внимание.

Понимаете, надо на телевидении об этом говорить. Не секрет, что в Абхазии оно имеет большое значение. Ведь есть злободневные, животрепещущие темы, которые должны обсуждаться. Как это так, что в течение трех – четырех лет родственники убили несколько молодых женщин? Я этого не понимаю. Это называется деградацией общества. Мы хотим, чтобы женщины больше рожали, запретили искусственное прерывание беременности, и при этом терпимо относимся к домашнему насилию. Как это понимать?

Давайте вспомним историю Абхазии ХХ века. Несмотря на то, что абхазское общество во времена Большого террора, во времена сталинизма, потеряло цвет нации – большую часть нашей интеллигенции, их дети, несмотря на насильственный процесс грузинизации, сумели сохранить чувство собственного достоинства, внутреннюю свободу, национальную идентичность.  

Я очень хочу, чтобы на Абхазском телевидении был создан цикл передач об  истории абхазского народа во времена Сталина и Берия. Сколько людей было невинно арестовано и расстреляно в застенках тюрем НКВД?  Сколько детей выросли сиротами? Сколько детей было вынуждено обучаться на насильно навязанном грузинском языке? Сколько сынов Абхазии не вернулись с одной из самых страшных войн человечества - Второй мировой? Только в одном селе  Дурипш не вернулись с фронта 124 абхаза. 

Человеческий потенциал, дети, молодежь - это самое главное для государства.  Послевоенная изоляция, в которой выросли наши дети, тоже сделала свое черное дело, и, может быть, мы ощущаем ее последствия и сейчас. Я девять лет после войны работала в организации «Врачи без границ» и видела, в каком состоянии были люди.  Мужчины спасли страну от врага во время войны, а женщины в послевоенное время спасали и кормили свои семьи, тягая грузы через-российско абхазскую границу по реке Псоу.  Спасение утопающего - дело рук самого утопающего. Поэтому нам не надо никого ждать и оглядываться по сторонам, а надо самим шаг за шагом выправлять ситуацию.