Интервью председателя Нацбанка Абхазии Беслана Барателия агентству «Абхазия-Информ»

Абхазия-Информ: Беслан Владиславович, что сегодня представляет банковская система Абхазии? Сколько сегодня банков в Абхазии и как они реально функционируют?

Беслан Барателия: В Абхазии сегодня реально функционируют 8 банков. Еще четыре банка - «Инвест Банк», «ФинИнвест банк», «Леон Банк» и «Престиж» - практически не работают. Им в этом году предстоит процедура банкротства.

Давно хотелось представить вам известного абхазского художника Руслана Габлия. Мы долго готовились к этому разговору. Руслан Габлия – очень занятый человек, один из немногих, кого, кажется, хватает на все. Его картины неоднократно получали первые премии в ежегодном конкурсе «Работа года». Но он не занимается только живописью. Работает долго, но когда идея, наконец, воплощена, (не важно, о какой сфере идет речь) за результат можно не беспокоиться. При внешней теплоте и радушии, довольно закрытый человек. Поэтому для нас вдвойне ценно, что он так просто и искренне говорит о себе...

Руслан, над чем вы сейчас работаете?

- Так сложилось, что я почти четыре месяца плотно занимался другим делом – скульптурой. Грузом лежало то, что Владислав Григорьевич в последний период своего президентства предложил мне написать портреты исторических деятелей, чтобы в каждом портрете печать времени была. Совсем перед уходом он заказал рельеф царя Леона. И еще я написал портрет самого Владислава Григорьевича маслом. Не удался мне этот портрет. Потом пытался рисовать еще... И вот все эти годы у меня была внутренняя, невысказанная потребность. Все думал: «А вдруг мне все же удастся сделать его портрет?». Поэтому я сразу согласился делать памятник Владиславу Ардзинба для города Ткуарчал со скульптором Амираном Адлейба. Буквально на днях сняли с него форму. В течение месяца он будет закончен в гипсе. Мне очень дорога эта работа.

Вы и бюст Героя Абхазии Сосналиева делали с Амираном Адлейба и Адгуром Дзидзария (этот бюст получил вторую премию в ежегодном конкурсе «Работа года» за 2014 год). Художники, обычно, индивидуалисты, вас не напрягает коллективный труд?

- Да, работать втроем не просто. Здесь обязательно кто-то должен быть ведущий. Когда лепили бюст Султана Сосналиева, начинал Амиран, потом выдохся, продолжил я. А Адгур его закончил. Нам нужно было создать образ война, которого мы все знали и любили. Мы спорили не раз, но в итоге находили общее решение. Так что, иногда, соавторство помогает в работе.

Как вы сами охарактеризуете тот этап, на котором находитесь?

- Что-то я начал понимать в живописи перед войной. И во время войны тешил себя тем, что писал портреты воинов. Это не было то, что я хотел делать. Но, это было то, что я мог делать в то время. Когда этот кошмар закончился, в наступившее послевоенное время, трудно было сказать, что я развивался. Но я работал. Художник Геннадий Лакоба в один из приездов в Сухум, увидев мои работы, вывез меня в Гродно. Там он сам жил и работал. Три-четыре месяца я провел там. Мне предлагали остаться. Я вернулся. Бросить все оказалось для меня неприемлемо. Если бы остался, наверное, все было бы по-другому. Среда, ведь, формирует художника...

А что происходит сейчас в нашей художественной среде?

- Все же мы родом из СССР. Там тоже были разные течения, но после войны не стало тех, кто задавал тон. Я мечтал после войны, чтобы у нас началась настоящая творческая жизнь. Очень хотел, чтобы Адгур Дзидзария(абхазский художник-абстракционист) вернулся в Абхазию. Он вернулся, хотя и выбивается из общей среды. Мы же не любим тех, кто на нас не похож... Четыре года назад мы избрали его главной Союза художников с минимальным перевесом голосом. Трудно менять ситуацию, везде проблемы, но в последнее время все же появляться люди, которые начали думать и понимать место и время, в котором находятся.

Кто идет вам на смену?

- Мне нравится то, что делают Адгур Пилия и Адгур Ампар. Импонирует их заряженность на творчество. Эльвира Арсалия внесла свежую струю. Астанда Пкин тоже из этого числа. Есть люди. Нам очень нужна площадка, где будет что-то происходить. Вот тогда, что-то будет действительно меняться. Недавно премьер-министр приходил в Выставочный зал, обещал ремонт. В современный выставочный зал можно будет привозить выставки больших художников из-за пределов Абхазии. У нас дети учатся в вузах за пределами Абхазии, среди них тоже есть те, кто чувствуют время. С ними можно работать. Знаете, у абхазов есть пословица, в переводе примерно так: «Что поп увидел – то и покрестил». Мы, старшее поколение, воспитаны на французской живописи начала 19-20 века. Предел того, что мы могли увидеть в советское время, был третий этаж «Эрмитажа». И это накладывает отпечаток на все, что все мы делаем. Но сегодня есть интернет, есть видеопутешествия по галереям и музеям, я не говорю, уже о том, чтобы туда поехать и все увидеть своими глазами. Далеко не все из наших художников, могут себе это позволить. Но сегодня, если есть желание слышать и видеть, можно многое узнать.

Вы ходите в выставочный зал на показы документальных фильмов о современном искусстве, приводите туда своих дочерей, приглашаете своих учеников. Почему вы считаете, что это важно?

- Есть вещи, представление о которых я не получил в свое время. И в их возрасте мне было в них сложно ориентироваться. А растущий художник, да и просто молодой человек, который только открывает для себя мир, должен ориентироваться в очень широком и противоречивом мире искусства. Кроме того, эти фильмы ведь не только об искусстве, они и о мировоззрении, они показывают другую картину мира. И такое в Абхазии больше нигде нельзя посмотреть.

Кто вам близок из художников?

- Знаете, для меня всегда было важно – владение ремеслом. Но ремесло, конечно, не должно задавить художника. Оно нужно, чтобы человек, используя ремесло, мог стать самим собой. Мне посчастливилось видеть в живую картины художников раннего Возрождения. Они писали на стене, и их владение техникой просто непостижимо. Смотришь на картины, и думаешь, что это делал не человек.

Вы одновременно работаете над скульптурой, пишите картины, преподаете, еще и оформлением книг занимаетесь. Такая широта не мешает творчеству?

- Просто мне все это равноинтересно. Но это еще и трагедия моя. Я раньше не мог смотреть на книги нашего издательства. Потом с новым директором Дауром Начкебия у нас оказались общие взгляды на процесс. Я начал сотрудничать с издательством, и теперь эти книги уже совсем другого уровня, на мой взгляд. У меня раньше не было такого опыта. Это же очень интересно. Когда твоя идея, возвращается к тебе в виде хорошо изданной абхазской книги, которая попадает в дома людей и несет с собой культуру – это радость для меня.
Что касается преподавания, то я уже много лет в этом, и теперь, когда появилась смена, хочу уйти. У меня большая, светлая мастерская, о которой я долго мечтал, буду работать над своими идеями и заканчивать начатое. Сейчас так выходит, что мастерская есть, а времени нет на творчество. Хочется плотно поработать над синтезом скульптуры и света.

Вы все делаете интуитивно, или есть заранее заданная цель?

- Есть первоначальная идея. Она потом трансформируется. Потом, когда я вижу, что начинает получатся, как я хотел, мне становится неинтересно, и работа стоит. Мне сам поиск интересен. Поэтому я одновременно могу работать над несколькими разными задачами.

А в какие моменты вы бываете довольны собой?

- Когда, наконец-то, что-то живое начинает рождаться из-под твоих рук - это такое счастье, цены которому нет.

Как бы вы описали цель своего творчества? Она вообще существует?

- Я уже говорил, что осознанно готов засесть в мастерской и заняться своими планами. Мне нравится этническая сторона творчества. Но не внешняя этничность, этого у нас много. А ее глубокое внутреннее содержание, суть. Сегодня есть потребность в сути, я это чувствую. То, что писателю Дауру Зантария удалось выразить словами, я хочу попробовать сделать в живописи.

HTTP://ASARKIA.INFO/SOCIETY-MIX/1483/

Корреспондент «Абхазия-Информ» побеседовала с директором и художественным руководителем Русского театра драмы Ниной Балаевой. 17 и 18 февраля в театре будет показан спектакль «Нет суда на дураков» по пьесе-сказке Леонида Филатова «Про Федота стрельца, молодого удальца». Во время беседы в театре шла репетиция.

- Какая работа проходит в театре сейчас?

- Нина Балаева: 17 и 18 февраля пройдет показ спектакля «Нет суда на дураков». Этот спектакль - еще одно возвращение к прошлому репертуару театра. Он был поставлен до капитального ремонта и пользовался успехом у зрителей. Мы решили, что его нужно возвратить на сцену. В нынешней постановке, конечно же, есть новшества, новые исполнители. Я надеюсь, зрители примут его также тепло, как и раньше.

Помимо этого спектакля, мы работаем над музыкальным спектаклем по сказкам Андерсона «100 поцелуев за шляпу», возвращаем в репертуар спектакль «В конце женю». Он поставлен по маленьким комедиям Антона Чехова «Медведь» и «Предложение».

- Сколько актеров в труппе театра? Как проходит набор актеров?

- Нина Балаева: В труппе 13 человек. Это выпускники двух студий, действовавших при театре. Первую студию мы набрали почти сразу после Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993г.г., так как театр практически остался без актеров. Актеры - это самые главные люди в театре, без них нет театра. Вторую студию мы набрали в 2002 году и выпустили в 2007 г. К сожалению, не все выпускники студий остались работать в театре из-за сложностей послевоенной жизни.

Можно постоянно сетовать на жизнь, но, оглядываясь назад, надо признать объективно, что жизнь стала легче. Хотя человек всегда склонен быть недовольным жизненными обстоятельствами. Но тогда действительно было тяжело. Жизненные обстоятельства не располагали к посвящению себя театру с нищенской зарплатой. Актерам надо было как-то выживать, содержать семьи и они вынуждены были искать другое занятие.

Поэтому сейчас у нас осталось 13 актеров. Сегодня перед нами стоит задача пополнения труппы молодыми актерами. Сейчас две группы студентов учатся в Санкт-Петербурге и Москве, их готовят для Абхазского драмтеатра им С. Чанба.

Знаете, мы в нашей студии учили актеров по стандартам высшего профессионального образования, не упускали ни одной дисциплины, но, по-видимому, настало время готовить молодую смену в театральных учебных заведениях с традициями.

Однако у меня возникают некоторые опасения по поводу тех, кто учится в российских вузах. Попав в столицу, скорее всего, многие захотят остаться там, в надежде на то, что им удастся достичь определенных высот в актерской карьере.

Но, с другой стороны, если раньше по возвращении домой их ждала перспектива работы в разваливающихся театрах, теперь в Абхазии созданы прекрасные условия для работы.

Сейчас студии в нашем театре нет. Она занимала очень много сил и времени. Приходилось разрываться между основной труппой и студийцами. Сейчас же нам нужно поднимать театр, нарабатывать репертуар, чтобы все работало как часы, а зрители могли планировать посещение разных спектаклей.

- Сколько в театре режиссеров - постановщиков?

- Нина Балаева: Режиссеров-постановщиков два – Джамбул Жордания и я.

- В театре новое оборудование. Как вы справляетесь с ним?

- Нина Балаева: С новшествами справляемся. У нас один из лучших в Абхазии звукорежиссеров - Резо Нармания. Что касается освещения, здесь бывают проблемы. Раньше у нас не было возможности приобретать современные осветительные приборы. У нас были малые мощности, мы как-то справлялись с ним, но на сцене всегда было мало света.

Сейчас же у нас все совершенно новое. В ходе работы выявляются какие-то шероховатости в настройках, но они устраняются. Для этого мы привлекли бывшего сотрудника организации, занимавшейся установкой осветительных приборов.

Много времени требует переустановка света для разных спектаклей. У нас же в цеху один - два человека. Нам требуется гораздо больше людей для поддерживания всего театрального хозяйства.

Мы надеемся, что в конце концов улучшится экономическая ситуация и мы сможем привлечь на работу нужных нам специалистов.

- А как сцена, вас все устраивает?

- Нина Балаева: У нас никогда не было механизма поворотного круга на сцене. Настелили хороший планшет, интересно сделаны половые плиты из клееного бруса, все прочно, надежно, долговечно и заслуживает всяческих похвал.

На сцене противопожарное графитовое покрытие, обладающее интересным визуальным эффектом. Этот серо-графитный фон, делает все более выпуклым, объёмным.

Но у покрытия есть и «неожиданный» эффект. У нас очень динамичные спектакли. Актеры много и очень активно двигаются по сцене, а она оказалась скользкой из-за того, что графит стирается.

Сейчас мы стелим на сцену половик, мы и раньше им пользовались. Он также скользит, но графит не пачкает костюмы. По-видимому, потребуется либо счищать, либо класть новое покрытие.

- Как обстоят дела с декорациями и костюмами для спектаклей?

- Нина Балаева: Мы все делаем сами. Все, чем мы пользовались ранее, износилось, постарело. Учитывая наши небольшие возможности, мы старались обновлять костюмы и декорации.

По завершении ремонта в театре должны были оборудовать театральные мастерские. Но этого не произошло. Нам сейчас сложно, так как мы много работаем, ставим спектакли. У нас есть специалисты, но их не хватает. Декорации мы изготавливаем здесь, у себя в театре. В пошивочном цехе работает один человек на своей швейной машинке. Тем не менее, мы делаем все, чтобы спектакль был красиво оформлен.

- Вы планируете какие-нибудь гастроли?

- Нина Балаева: Знаете, гастроли – это понятие, оставшееся с советских времен. Сейчас устраивают антрепризы по провинциям, ставят немудрящие спектакли с развлекательным сюжетом и завлекают зрителей медийными лицами. В наше время сделать гастроли рентабельными крайне сложно. Они, скорее всего, убыточны. В советское время гастроли дотировались государством, сейчас нет. В России года два действует программа содействия гастрольной деятельности. Но и такую поддержку надо умудриться получить.

Говорить о гастролях пока сложно. Но творческие коллективы должны выезжать и показывать себя. В этой связи хочу обратить внимание на фестивали. Чем больше возможностей выезжать на фестивали, тем лучше. Объясню почему. Во-первых, если мы представляем достойные спектакли, это всегда отмечается. Это приносит большое моральное удовлетворение нам и служит делу прославления Отечества. Во-вторых, это всегда очень благотворно сказывается на дальнейшей работе, вдохновляет, вливает новую энергию.

- Планируется ли сотрудничество с российскими театрами?

- Нина Балаева: Пока об этом рано говорить. Нам, конечно, нужно пользоваться преимуществами нашего географического положения. Понятно, что сейчас в наши театры приехать с гастролями захотят многие. Но наша задача - завлечь лучших. Может, если бы не было Крыма, то на многие годы вперед в очереди стояли. Тем не менее, Крыма тоже на всех не хватит. Мы всегда будем востребованы. Я думаю, что нам не нужна развлекательная драматургия для летней публики.

Пусть и наша публика, и приезжая увидят хорошие театры. А они, хочу сказать, есть не только в столицах, но и провинциях.

Механизм не простой, но существует такие формы как обменные гастроли. Это, конечно, не просто. Если будет отлажен механизм, можно будет организовывать обменные гастроли.

- На какие средства существует театра? Государство оказывает вам поддержку?

- Нина Балаева: Государство выплачивает нам зарплату и дает средства на постановочные расходы. На остальное мы должны зарабатывать сами. Если нам не помогут с приобретением оборудования, нам придется самим копить деньги для его покупки.

- Недавно начал работу Государственный молодежный театр. Эта конкуренция не подстегивает?

- Нина Балаева: Конкуренция, конечно же, подстегивает. Сухум - город с малочисленным населением. Такие города всегда страдают по зрителю. В больших городах театрам легче заполнить зал. Нужно ставить такие спектакли, чтобы, с одной стороны, их было интересно смотреть больше двух раз, а, с другой - привлекать публику, до этого не интересовавшуюся театром.

Перед нами стоит важная задача – создать такую культурную среду, в которой театр будет занимать ключевое место. У нас три театра, значит надо пойти в театр хотя бы три раза в месяц. Это задача колоссальной сложности - завоевать публику и не разочаровать ее в будущем.

ИНТЕРВЬЮ C МИНИСТРОМ ОБРАЗОВАНИЯ, НАУКИ, СПОРТА И МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ АДГУРОМ КАКОБА

Адгур Паатович, министерство образования претерпело существенные изменения. В него включили и науку, и спорт, и молодёжную политику. Считаете ли вы, что это более эффективно?

Адгур Какоба: Я не ожидал, что такая нагрузка ляжет на мои плечи. Конечно, это тяжело. По всем этим направлениям у меня есть заместители и им предоставлена свобода в работе. Хочу сказать, что они мне очень хорошо помогают. Я думаю, качество работы не ухудшится. Думаю, объединяя ведомство, преследовалась цель оптимизации работы, сокращения количества штатов. Однако, проанализировав ситуацию мы пришли к выводу, что в нашем случае штаты сокращать не следует.

Такие направления, как спорт и молодежная политика находятся в другом здании. Там нужны свои охранники, технические работники. Сокращение штатов коснется лишь бухгалтерии. Но отмечу, что в работе я пока не вижу каких-то больших проблем. Мы справляемся с возложенными на нас полномочиями. Уже провели большие мероприятия республиканского уровня в сфере молодежной политики, спорта.

Хочу сказать, что на 2015 год составлен календарный план, предусматривающий проведение различных мероприятий, связанных с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне. 2015 год объявлен годом первого президента республики Владислава Ардзинба. В целом, мы предусмотрели много разных мероприятий по спорту и молодежной политике.

Что касается системы образования, то я хочу обратить внимание на два недавно изданных мною приказа. Один - об отмене родительских взносов в школах. Мы изучим ситуацию и в детских образовательных учреждениях, где пока еще собираются так называемые родительские взносы. Наверное, по этому вопросу потом тоже будет принято решение.

Второй приказ касается государственного флага и гимна. В школах по понедельникам до начала уроков должны поднимать абхазский флаг под звуки государственного гимна.

Скажите, пожалуйста, как вы оцениваете состояние образования в стране?

Адгур Какоба: Когда я приступил к исполнению своих обязанностей, то посетил несколько десятков школ и районных отделов образований. Анализируя ситуацию, я убедился, что наша система образования, демонстрируя внешнюю целостность, все же внутри сохраняет много проблем, противоречий.

Первым делом хочу отметить отсутствие закона об образовании и образовательных стандартов. В системе образования сохраняется, к сожалению, большое количество преподавателей пенсионного возраста и без высшего педагогического образования.

Актуальным остается вопрос неравного доступа к качественному образованию, являющемуся одним из факторов усугубляющих социальное неравенство. Также не сформирована система целенаправленной работы с одаренными детьми.

У нас в некоторых школах функционируют профильные классы, но хотелось бы, чтобы их было больше. Я бы даже сказал, необходимо чтобы они были во всех школах Абхазии. Но для этого нужны квалифицированные специалисты, учителя с большим педагогическим опытом и финансы, которыми мы сегодня, к сожалению, не можем похвастаться.

Каких педагогов не хватает в школах? Ведь Абхазский госуниверситет готовит разных педагогов – физиков, биологов, математиков, историков... Так почему их не хватает?

Адгур Какоба: Я, работая в Абхазском госуниверситете, всегда удивлялся тому, что АГУ ежегодно выпускает хорошо подготовленных специалистов-педагогов, а директора школ и заведующие отделами образования жаловались на нехватку педагогов. Мы это слышали даже от руководства министерства.

Более 1500 специалистов закончивших педагогический факультет АГУ сегодня не работают по специальности.

Ректор университета Алеко Гварамия вынужден был объявить, что закончившие педагогические специальности на бюджетной основе выпускники должны отработать, как минимум два года в школе, иначе им диплом не выдадут. Это может быть не совсем законно, но это вынужденная мера.

Как я уже сказал, проверяя школы, я увидел, что многие работают без специального образования.

Как вы знаете, после Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993 гг. преподавать в школы были вынуждены брать людей, закончивших технические и иные непедагогические вузы.

В этом году мы запланировали проведение аттестации школьных учителей, преподавателей колледжей, воспитателей дошкольных учреждений. Наверное, это выявит имеющийся сегодня негатив. Понимаете, у нас есть специалисты, которыми можно заменить.

К сожалению, несколько лет подряд мы не могли осуществить набор на такую специальность, как химия. Соответственно, в школах республики наблюдается нехватка учителей химии и биологии. Вы сами видите, что все взаимосвязано. Если АГУ не сможет выпускать специалистов, то их и не будет хватать в школах.

Вы назвали цифру в 1500 человек, которые не трудоустроены. Их не берут в школы или выпускники АГУ не хотят работать преподавателями?

Адгур Какоба: Я бы не сказал, что они не хотят работать. После моего назначения, ко мне приходят молодые люди, которые хотят работать в школе, зная, что заработная плата учителя не высокая. Я не могу сказать однозначно, что все хотят работать педагогами. Но большинство людей, сознательно поступивших на педагогические специальности, хотят работать по профессии.

Знаете, когда они приходят, я начинаю звонить заведующим отделов образования, и они говорят, что в основном все школы укомплектованы. Это такие специальности как история, русский язык и литература.

К примеру, в Сухуме по имеющимся данным около 150 преподавателей пенсионного возраста. Мы наверно будем, если не сразу их замещать, то несколько сокращать часы, чтобы новые специалисты начали с ними работать, могли перенять опыт у преподавателей со стажем.

Мы создаем сейчас базу данных на всех специалистов, которые к нам обращаются, будем делать объявления, тесно сотрудничать с АГУ. Университет будет передавать нам информацию о количестве выпущенных специалистов. По мере возможности будем их трудоустраивать, наверное, на конкурсной основе.

Хочу отметить, что мы уже провели в управлении образования Сухума собеседование с кандидатами на должность воспитателя для детского сада, открывающегося в Новом микрорайоне. Так вот, собеседование показало, что не все претенденты готовы работать на этой должности. Такая форма дает нам возможность отобрать лучших из лучших и предоставить им работу.

Также будем стараться предоставлять педагогам и другим работникам сферы образования льготы. Я лично обращался к руководству страны с таким предложением. Нам обещают помочь, поднять зарплату и предусмотреть льготы для учителей. Думаю, что в первую очередь это должно коснуться педагогов сельских школ.

Анализ показывает, что не все преподаватели и воспитатели детских образовательных учреждений одинаково получают зарплату. Как известно, специалисты, работающие в Сухуме, получают почти на 100% больше своих коллег из районов. Другие учителя возмущаются, что они так ущемлены. Но не всем объяснишь, что бюджет Сухума во много раз превышает районные бюджеты.

Что конкретно предусматривает и как будет проходить аттестация учителей?

Адгур Какоба: Я думаю создать комиссию из числа лучших методистов и преподавателей АГУ, чтобы они помогли нам составить тесты и провести аттестацию. Для этого мы будем широко использовать компьютерные технологии и другие методы.

На основании каких критериев проводился отбор воспитателей для детского сада в Новом районе?

Адгур Какоба: Там будут и абхазская, и русская группы. Для русской группы отбирали естественно тех, кто хорошо владеет русским языком. Но самое главное - это знание методики обучения и воспитания детей.

Как вы оцениваете материальную базу школ?

Адгур Какоба: Материальная база школ, отремонтированных по Комплексному плану содействия социально-экономического развития Абхазии на 2010 - 2012 гг. на высоком, должном уровне. Хочется, чтобы все остальные школы были также отремонтированы, но это дело времени.

Сейчас перед нами стоит задача укрупнения школ. Что это значит? К примеру, есть школы, в которых учится 30 учеников. Содержать такие школы и школы с 300 учащимися – одно и тоже. Это такие же расходы, нужно столько же преподавателей. Такие школы видимо будем объединять, отбирать лучших педагогов, приобретать школьные автобусы, если школа расположена далеко. Президент обещал, что выделит достаточную сумму на приобретение для каждого села автобусов.

Мы согласовали с руководителями департамента образования Москвы вопрос восстановления семи объектов в рамках Инвестиционной программы содействия социально-экономическому развитию РА на 2015 - 2017гг..

О необходимости принятия законопроекта об образовании говорят уже почти 10 лет и депутаты, и предыдущие министры образования, но он так и не принят. Как обстоят дела с законом сейчас?

Адгур Какоба: Нам предлагают свои услуги в разработке закона об образовании Абхазии специалисты - юристы из Северо-Кавказского федерального университета РФ. Но я лично считаю, если даже мы возьмем за основу закон другого государства, мы должны разработать свой закон об образовании, в котором будут учтены наша специфика и менталитет.

Мы говорили с председателем парламентского комитета по образованию, науке, культуре, религии, делам молодежи и спорту Ахрой Бжания. В скором времени начнем работу над проектом закона. До этого мы должны принять какие-то временные положения. К примеру, у нас нет положения о дошкольных образовательных учреждениях.

Многие приходят ко мне с вопросами, многие не довольны, что в некоторых районах в детских образовательных учреждениях собираются родительские взносы чуть ли не до 1500 рублей. А в Сухуме и других районах - скажем 300 рублей. Я поручил отделу дошкольного образования разобраться с этим положением.

Что еще должно найти отражение в законопроекте, помимо нашей специфики и менталитета?

Адгур Какоба: Это вопросы, регламентирующие нормальную работу системы образования. Как я говорил, у нас много проблем, противоречий и в законе должны быть ответы на них.

Сегодня все говорят о реформе системы образования. Что конкретно подразумевает эта реформа? Какие изменения должны произойти?

Адгур Какоба: У нас сейчас идет работа над проектом «Новая школа». Что он подразумевает? Это компьютеризация школ, обеспечение доступа к интернету, установка общего сервера хранения и обработки данных, создание электронной базы данных учеников, учителей, создание электронного дневника и т.д. Как видите, у нас большие, амбициозные планы. Но, к сожалению, без финансовой поддержки государства, ни один проект, ни одну реформу мы не сможем провести.

Эти три месяца мы занимались вопросами, которые не требовали дополнительного финансирования. Это, как я уже говорил, проверка работы всех районных отделов образования, не проводившаяся долгое время. Мы успели проверить четыре района. Хочу сказать, что я подписал указ 27 января о начале проверки Сухумского районного отдела образования. Мы будем проверять все районы. Проверяем все: начиная с документации до качества преподавания предметов в школах. Выявляем нарушения. В основном они касаются того, что ученики выпускных классов пропускают много уроков.

Мы понимаем, почему это происходит. Они, по-видимому, готовятся у репетиторов к поступлению в вузы. Наверное, не хватает того образования, которое они получают в школе. Но для этого мы предлагали открывать в каждом районе при районных отделах образования подготовительные курсы. К примеру, как в АГУ, где организована школа предвузовской подготовки. Но пока этого сделать не получается, и тому много причин. Но мы будем исправлять эти ошибки.

Адгур Паатович расскажите про среднее специальное образование. Кто курирует эту сферу? Насколько среднее специальное образование отвечает современным реалиям? По тем ли профессиям, которые необходимы стране, они готовят специалистов?

Адгур Какоба: В министерстве есть отдел, курирующий дошкольное, среднее, профессиональное и высшее образование.
Конечно, вопрос техникумов и колледжей у нас стоит остро. Нехватка специалистов среднего звена ощущается везде. В республике, к примеру, работают Абхазский многоотраслевой колледж, Государственный сухумский колледж. Но из-за отсутствия материальной базы мы не можем готовить всех необходимых Абхазии специалистов. Это те же слесари, токари. После Отечественной войны народа Абхазии 1992 – 1993 гг. не стало той базы, которая была раньше.

Я поручил эту сферу своему первому заместителю Дмитрию Гварамия, и он сейчас налаживает отношения с российскими учреждениями, которые обещают помочь и программами подготовки, и материально-технической базой.

В рамках договора между РА и РФ «О союзничестве и стратегическом партнерстве» мы готовим два межведомственных соглашения: одно - по образованию и науке, второе - по развитию абхазского языка. Они предусматривают оказание помощи, обеспечение электронными учебниками, программами и материальной технической базой.

Сегодня много говорят о проблеме абхазского языка. На ваш взгляд, какие шаги необходимо предпринять в области образования для улучшения ситуации? Почему так получается, что дети после окончания школы могут говорить хоть не много на английском, но не абхазском?

Адгур Какоба: Я бы не сказал, что после окончания школы выпускники совсем не могут говорить на абхазском языке. Правда есть школы, где из-за нехватки преподавателей вообще не изучают государственный язык. Это в основном Галский район, где только в двух-трех школах изучают абхазский язык. В остальных школах – не то, что абхазский язык, там даже с изучением русского языка большие проблемы.

Сегодня приобретают особую актуальность разработка методики ускоренного изучения языка, создание Центра изучения абхазского языка, оборудованного соответствующим образом. Нужно создать, и хочу сказать, что мы уже думаем над этим, терминологический электронный словарь, а также электронную версию уже имеющихся.

Какие методики сейчас используются в школах для изучения абхазского языка?

Адгур Какоба: Новых методик пока нет, но наши специалисты-языковеды, методисты постоянно работают, издают книги. Вы знаете, в последнее время издаются книги с мультимедийным приложением, компакт-дисками, которые намного облегчают изучение и запоминание языка.

Хочу отметить, что в некоторых школах ими пользуются. 28 января пройдет итоговое собрание по итогам работы Института педагогики за 2015 г., на котором я хочу поставить вопрос о создании книг по ускоренному изучению абхазского языка в неабхазских школах. Для этого у нас есть специалисты.

Но чтобы выпустить книгу, а еще и с электронным приложением, нужны немалые средства. Мы знаем, что сегодня государство не очень готово выделять такие суммы, но учитывая, что это государственный язык, необходимо обязательно ускорить эту работу. Надеюсь, что правительство с пониманием отнесется и поможет нам в реализации этого вопроса.

Вы затронули Галский район. Какая там ситуация в школах?

Адгур Какоба: Приступив к работе, я первым делом поехал в Галский район и с него начал проверку. Школы укомплектованы в основном неспециалистами, но обучение продолжается. Там пользовались учебниками, рекомендованными департаментом образования Грузии. Я лично в этом убедился. Это продолжалось все послевоенное время.

Во время проверки я увидел, что обучение ведется на грузинском языке, хотя наш закон запрещает изучение всех предметов на этом языке.

Безусловно, я дал поручение зав. отдела образования Галского района разобраться с этой проблемой и раздать всем школам учебники, рекомендованные Минобразования Республики Абхазия. Это учебники на русском языке для неабхазских школ.

Знаете, разговаривая с некоторыми учителями, директорами школ я выяснил, что они даже не обращались в отдел образования, чтобы им дали учебники. Они говорят, что находят книги сами, посылают кого-то в Грузию, привозят их и занимаются.

Но зарплату они получаю нашу?

Адгур Какоба: Зарплату они получают нашу, но есть информация, что некоторые получают зарплату и из Грузии. Мы должны это прекратить. После мониторинга я собрал свой коллектив, рассказал про сложившуюся там ситуацию. Туда двадцать лет никто не ездил. Вы знаете, что там ситуация сложная. Кроме сотрудников районной милиции никто в эти села и не пытался заезжать. И сейчас тоже тяжело. Мы не можем туда отправить преподавателей абхазского языка, не можем рисковать. А если у нас и появятся желающие поработать в Галском районе, то за зарплату в 10 тысяч рублей, рискуя жизнью, никто не согласится.

Но, несмотря на это, в селе Чубурхиндж вот уже пять лет работает выпускница АГУ, другой выпускник работает в неблагополучном в плане криминала селе Реп. Эти люди, проявляя патриотизм, стараются там сделать хоть что-то. Я считаю, что люди, работающие в таких районах, должны получать намного больше.

Мы также должны встретиться с новым руководителем Администрации Галского района Тимуром Надарая и обсудить вопрос образования в районе. Хочу еще раз сказать, что так продолжаться не может.

Выпускники этих школ не смогут поступить в наши вузы, да и не только в вузы. Они не знают даже русского языка, учатся только на грузинском и мегрельском языках.

Приведу один пример. Я приехал с проверкой в в школу села Набакиа, Наверное, они услышали, что я приезжаю, и на одном из уроков все достали учебники «История Абхазии». Но ни на один мой вопрос, в частности, когда началась грузино-абхазская война, когда она закончилась, они ничего не ответили.

Потом мне директор объяснил, что они по-русски не понимают. Когда кто-то приезжает, они делают вид, что занимаются по нашим учебникам. Но потом я зашел в другой класс и увидел учебники грузинской литературы, химии, математики, биологии - на грузинском языке. Эти выпускники могут учиться только в Грузии, и получается, что мы воспитываем детей, чтобы они потом стали специалистами в Грузии.

Создаются ли сейчас новые методики образования? Какие учебники выпускаются?

Адгур Какоба: К счастью, у нас есть возможность выпускать новые учебники. Для младших классов мы выпускаем учебники с иллюстрациями, красочные, чтобы ребенку было приятно держать его в руках. Эти книги издавались в Краснодарском крае. Качество хорошее, ими можно пользоваться несколько лет. Было бы хорошо, и заказывать, и выпускать их у нас в Абхазии, но пока здешняя полиграфия уступает по качеству тому, что издается в Краснодаре.

Как обстоят дела в сфере дошкольного образования? Хватает ли детских садов?

Адгур Какоба: Нам катастрофически не хватает детских садов. Чуть лучше ситуация с дошкольными учреждениями обстоит в Сухуме. По Комплексному плану построено четыре детсада. Я считаю, что дошкольных учреждений должно быть достаточно во всех городах, селах.

Проверяя районы, мы также спрашивали, сколько детей дошкольного возраста сейчас в очереди. К примеру, в Очамчырском районе в очереди до 200 детей. А там всего один детсад, который нуждается в капитальном ремонте. Но силами района его, к сожалению, отремонтировать не получается.

Мы запланировали в этом году строительство нового детского сада в Очамчыре на 300 детишек, и думаю, что это разгрузит ситуацию. Такая же картина в Ткуарчале, Гудаутском районе. В Гудаутском районе скоро должны завершить строительство двух детсадов. По поводу одного мы писали, что он некачественно был отремонтирован. Мы попросили, чтобы подрядчик ликвидировал недоработки, через месяц строители обещают сдать еще один детсад. Я думаю, что в Гудауте мы решим эту проблему.

Что касается столицы, то, несмотря на функционирование немалого количества детских образовательных учреждений, все равно много детей, не имеющих возможность пойти в детсад. Если мы хотим чтобы в первый класс пришел подготовленный ученик, то мы должны его подготовить в таких дошкольных учреждениях. Из-за нехватки дошкольных учреждений в некоторых школах функционируют подготовительные классы (нулевые) для подготовки детей к школе.

Адгур Паатович, нельзя не затронуть тему науки в Абхазии. Как вы оцениваете ее стояние?

Адгур Какоба: Наукой занимается Академия наук республики, в систему которой входит ряд научных институтов. Принимая во внимание не очень благоприятное финансовое положение, я считаю, что наука у нас на хорошем уровне.

Вы наверняка слышали о разработке Институтом экспериментальной патологии и терапии АНА уникальных препаратов, о чем было недавно заявлено.

Я считаю, что хорошо справляется с научной работой Абхазский институт гуманитарных исследований им. Д. Гулиа, ежегодно выпускающий по нескольку научных книг, проводятся международные конференции, наши научные сотрудники часто выезжают за рубеж, не только в Россию, достойно выступают и представляют нашу страну.

Если финансово помочь, то абхазская наука может принести республике много полезного. Было очень приятно, когда новый президент Рауль Хаджимба, собрав коллектив Академии наук и представителей научно-исследовательских институтов, объявил, что будет всячески поддерживать науку, отдельно финансировать какие-то научные проекты, нужные для страны. Я считаю, что это дает большие возможности нашим научным кадрам работать, делать открытия.

Как министерство образования может помочь науке, чтобы повысить ее престиж и интерес к ней среди молодежи?

Адгур Какоба: Наверное, мы как раз должны помочь тем, чтобы у молодых людей было желание заниматься наукой. У нас немало выпускников АГУ, защитивших в последнее время диссертации, ежегодно несколько человек поступают в аспирантуру. У людей есть желание, несмотря на мизерную зарплату научного сотрудника заниматься наукой.

Когда мы беседовали с президентом, то дали ему понять, что для привлечения молодых людей в науку нужно их обязательно стимулировать зарплатой, льготами.

Знаете, ученые люди – это особый мир. Ведь чтобы человек занимался спокойно наукой, он должен быть освобожден от других посторонних проблем. У нас немало научных сотрудников, снимающих квартиры, приезжающих ежедневно из районов. Так человек не может полностью отдаться науке. Самое главное, у нас есть светлые головы, очень хорошо подготовленные специалисты. У нас есть потенциал, его просто надо грамотно использовать, сделать так, чтобы молодежь шла в науку.

Справка: В Абхазии действует 162 школы и 4 интерната, 36 детских образовательных учреждений. Абхазских школ - 62, абхазо-русских – 16, русских - 46, армянских – 31, грузинских- 11. Всего 25 960 учеников.